Время чтения: 12 минут(ы)
Джейн и Майкл ушли в гости, надев свои лучшие костюмы, в которых они выглядели, по словам Элин, «точь-в-точь как с витрины в магазине».
Весь день дом был очень тих и спокоен, словно он задумался о чём-то своём или, может быть, задремал.
Внизу, в кухне, миссис Брилл, водрузив на нос очки, читала газету. Робертсон Эй сидел в саду и был очень занят: он ничего не делал. Миссис Бэнкс сидела с ногами на диване в гостиной. И дом стоял тихий-тихий, замечтавшись о чём-то или, может быть, задумавшись.
Наверху в детской Мэри Поппинс сушила у камина костюмчики Близнецов. Солнце врывалось в окно, его лучи играли на побелённых стенах и танцевали над кроватками малышей.
-Эй, ты, отодвинься! Ты мне прямо в глаза залез!- сказал Джон громким голосом.
-Извини!- отвечал солнечный луч. — Ничего не могу поделать! Волей-неволей я должен пройти сквозь эту комнату. Приказ есть приказ. Мой дневной маршрут — от Восхода до Заката, а ваша детская как раз по дороге! Так что уж прости. Закрой глазки — ты меня и не заметишь!
Золотой сноп солнечных лучей пересекал комнату. Он явно старался двигаться как можно быстрее, чтобы выполнить просьбу Джона.
-Какой ты нежный, какой ласковый! Я тебя так люблю!- сказала Барби, вытянув руки навстречу тёплому сиянию.
-Молодчина!- одобрительно сказал солнечный луч и коснулся её щёк и волос лёгким, ласкающим движением. — Так ты говоришь, я тебе нравлюсь?- спросил он, видимо не прочь снова услышать похвалу.
-Уж-жасно!- сказала Барби, вздохнув от удовольствия.
-Опять болты-болты-болты? В жизни не слыхал столько болтовни, как тут! Вечно кто-нибудь трещит в этой комнате!- прозвучал с окошка чей-то пронзительный голос.
Джон и Барби поглядели в окно.
Там сидел Скворец, который жил на верхушке трубы.
-Это мне нравится!- сказала Мэри Поппинс, живо обернувшись. — Ты бы о себе подумал! Сам день-деньской трещит, стрекочет, кричит — чуть не до ночи! От твоей болтовни могут разболтаться ножки у стула! Ты хуже всякого воробья, сказать по правде!
Скворец наклонил голову набок и поглядел на неё сверху вниз со своей безопасной позиции на оконной раме.
-Ну,- сказал он,- у меня есть дела, множество дел. Совещания, переговоры, консультации, дискуссии, и так далее, и тому подобное. Разумеется, многое нужно… ммм… спокойно обсудить!
-Спокойно!- воскликнул Джон, от души смеясь.
-А я не с вами говорю, молодой человек!- отрезал Скворец, соскочив на подоконник. — И, между прочим, вам-то уж лучше бы помалкивать. Я слышал, как ты болтал в прошлую субботу. Господи! Я думал, ты никогда не остановишься! Ты мне всю ночь спать не давал!
-Я не разговаривал,- сказал Джон. — Я пла…- Он запнулся. — Я хочу сказать, я был нездоров.
-Гм!- сказал Скворец и перескочил на перила кроватки Барби.
Он бочком пробежал по перилам и остановился у неё в головах. Тут он заговорил ласковым, заискивающим тоном:
-Ну, Барбара Бэнкс, найдётся сегодня что-нибудь для старого знакомого, а?
Барби, подтянувшись за перила, уселась в кроватке.
-Осталась половинка печенья,- сказала она и протянула Скворцу свой пухленький кулачок.
Скворец мигом подскочил, выхватил угощение, перепорхнул на подоконник и начал жадно расклёвывать печенье.
-Спасибо!- многозначительно произнесла Мэри Поппинс.
Но Скворец был так поглощён едой, что не заметил намёка.
-Я сказала: «Спасибо!» — повторила Мэри Поппинс немного погромче.
Скворец поднял голову.
-А — что? А-а, оставь, девочка, оставь. У меня нет времени на все эти церемонии. — И он с удвоенной энергией принялся за печенье.
В комнате было очень тихо.
Джон, разнежившись на солнышке, сунул правую ногу в рот и стал водить пальцами по десне — там, где у него как раз начали прорезываться зубки.
-Зачем ты это делаешь?- весело спросила Барби своим нежным голоском, в котором всегда слышалась улыбка. — Ведь никто на тебя не смотрит — зачем стараться?
-Я знаю,- ответил Джон, продолжая разыгрывать на пальцах ноги какую-то мелодию. — Просто тренируюсь, чтобы не выйти из формы. Ведь эти штучки так радуют взрослых! Ты видела, что вчера было с тётей Флосси? Она чуть с ума не сошла от восторга, когда я ей это демонстрировал! «Золотко! Умница! Чудо моё! Прелесть!» Помнишь, как она закатывалась?
И Джон, взмахнув ногой, так и покатился со смеху, представив себе тётю Флосси.
-Мой фокус ей тоже понравился,- самодовольно сказала Барби. — Я стащила с ног носочки, и она от радости завопила, что так бы меня и съела! Вот потеха! Уж если я скажу «хочу съесть», я и правда съем! Печенье, сухарь, шишечку на перилах кровати, и так далее. А эти взрослые, по-моему, сами не понимают, что говорят. Ведь не хотела же она меня съесть на самом деле?
-Конечно, нет. Это у них просто такая дурацкая манера разговаривать,- сказал Джон. — Я их, наверно, никогда не пойму, этих взрослых. Они все какие-то глупые. И даже Джейн и Майкл иногда бывают такими глупыми!
-Угу,- рассеянно отвечала Барби, то стаскивая, то снова натягивая носки.
-Например,- продолжал Джон,- они не понимают ни единого нашего слова. Больше того: они не понимают, что говорят вещи! Подумать только, я в прошлый понедельник своими ушами слышал, как Джейн сказала, что она хотела бы знать, на каком языке говорит ветер.
-Да, да, помню,- сказала Барби. — Просто поразительно! А как тебе нравится заявление Майкла — ты, конечно, слышал?- что Скворец говорит: «Пик-пик!» Ему как будто и невдомёк, что Скворец ничего подобного не говорит, а разговаривает на том же языке, что и мы! Ну уж так и быть, от папы и мамы нельзя требовать многого — они ведь совсем ничего не понимают, хотя они такие славные,- но уж Джейн и Майкл могли бы, кажется…
-Когда-то они всё понимали,- сказала Мэри Поппинс, складывая ночную рубашку Джейн.
-Как?- хором откликнулись Джон и Барби, ужасно удивлённые. — Правда? Вы хотите сказать — они понимали Скворца, и ветер, и…
-И деревья, и язык солнечных лучей и звёзд — да, да, именно так. Когда-то,- сказала Мэри Поппинс.
-Но почему же они тогда всё это позабыли?- сказал Джон, наморщив лоб. — Почему?
-Ага,- многозначительно сказал Скворец, оторвавшись от остатков печенья. — Так вы хотели бы это знать?
-Потому что они стали старше,- объяснила Мэри Поппинс. — Барби, пожалуйста, немедленно надень свои носки.
-Вот так так!- сказал Джон, пристально взглянув на Мэри Поппинс.
-Тем не менее это так!- ответила Мэри Поппинс, потуже закатав носки Барби.
-Ну что ж, пусть Джейн и Майкл такие глупые,- продолжал Джон. — Я знаю, что я-то ничего не забуду, когда стану старше.
-А я — тем более,- сказала Барби, с удовлетворением посасывая палец.
-Забудете,- сказала Мэри Поппинс твёрдо.
Близнецы сели и уставились на неё.
-Фу-ты ну-ты!- сказал Скворец презрительно. — Нашлись вундеркинды! Тоже мне седьмое чудо света! Всё забудете, голубчики, как только прорежутся зубки!
-Ни за что!- отвечали Близнецы, глядя на Скворца так, как будто не прочь были его укокошить.
Скворец насмешливо засвистел.
-Будьте покойны, всё забудете!- повторил он. — Вы не виноваты, конечно,- добавил он мягче. — Просто тут ничего не поделаешь. Нет ни одного человека, который бы помнил после того, как ему стукнет самое большее год. За исключением, конечно, неё. — Он указал клювом на Мэри Поппинс.
-А почему она может помнить, а мы нет?- сказал Джон.
-А-а-а! Она не такая, как все. Она — редкое исключение. Она вне конкуренции!- сказал Скворец, ухмыляясь.
Джон и Барби молчали. Скворец продолжал объяснения:
-Она — единственная в своём роде. Нет, я не о наружности. Конечно, любой мой только что вылупившийся птенец гораздо красивее, чем Мэри Поппинс была, есть и…
-Я тебе задам, наглец!- сердито сказала Мэри Поппинс, мгновенно обернувшись и махнув в его сторону фартуком. Но Скворец, отскочив в сторону, перепорхнул на оконную раму и, оказавшись вне опасности, насмешливо свистнул.
-Думала, ты меня на этот раз поймала, да?- хихикнул он и помахал ей крыльями.
Мэри Поппинс только фыркнула.
Солнечное пятно двигалось по комнате, и длинные золотые стволы тянулись за ним. За окном набежавший лёгкий ветерок что-то тихонько прошептал веткам вишен в переулке.
-Слушай, слушай, ветер разговаривает,- сказал Джон, наклонив голову набок. — Мэри Поппинс, вы правда думаете, что мы этого не сможем слышать, когда станем старше?
-Слышать-то вы всё будете,- ответила Мэри Поппинс,- но понимать перестанете.
При этих словах Барби жалобно заплакала. У Джона тоже навернулись слёзы на глаза.
-Ничего не поделаешь. Так уж полагается,- сказала Мэри Поппинс назидательно.
-Ай-ай-ай, вот стыд!- насмехался Скворец. — Плаксы-ваксы! Разревелись! У невылупившегося скворчонка и то больше ума! Как не стыдно хлюпать!
И действительно, Джон и Барби теперь рыдали во весь голос, захлебываясь горькими слезами.
Тут дверь распахнулась, и в детскую вошла миссис Бэнкс.
-Мне показалось, малыши плачут,- сказала она и подбежала к Близнецам. — Что случилось, мои крошечки? Ах вы мои ненаглядные, мои солнышки, мои золотые птички! Что с вами? Почему они так плачут, Мэри Поппинс? Весь день они были такие тихие, спокойные! Что-нибудь случилось?
-Да, мэм. Нет, мэм. Мне кажется, у них режутся зубки, мэм,- говорила Мэри Поппинс, нарочно не глядя на Скворца.
-Ах да, конечно!- просияла миссис Бэнкс.
-Не желаю я никаких зубок, если из-за них всё забуду! Всё, что люблю на свете!- вопил Джон, извиваясь под одеялом.
-И я не хочу!- рыдала Барби, зарываясь лицом в подушку.
-Ах вы мои бедняжечки, мои лапочки! Всё будет хорошо! Лишь бы эти противные зубищи скорей прорезались,- утешала их миссис Бэнкс, переходя от кроватки к кроватке.
-Не понимаешь ты!- яростно вопил Джон. — Не надо мне никаких зубов!
-Всё будет плохо, а совсем не хорошо!- плакала в подушку Барби.
-Да-да-да! Не надо плакать! Мамочка знает. Мамочка всё-о-о знает. Мамочка понимает. Всё будет хорошо, когда зубки прорежутся,- ворковала миссис Бэнкс.
С окна донёсся слабый звук. Это Скворец с трудом подавил смех. Мэри Поппинс строго поглядела на него. Он опомнился и принял серьёзный вид.
А миссис Бэнкс нежно гладила своих Близнецов, то одного, то другую, продолжая бормотать ласковые слова, которые должны были, по её мнению, их утешить.
И вдруг Джон перестал плакать.
Он был хорошо воспитанный мальчик, любил свою маму и сознавал свой долг перед ней. «Ведь она не виновата, бедняжка, что всегда говорит не то. Она просто-напросто ничего не понимает»,- размышлял он. И вот, чтобы показать, что он на неё не сердится, он перевернулся на спину и меланхолически, глотая слёзы, взял правую ногу обеими руками и засунул её в рот.
-Ах ты умница, ах ты мой умница!- в восторге приговаривала мама.
Он повторил это упражнение, и она была в восхищении.
Тогда Барби, не желая уступать ему в любезности, поднялась с подушки и, хотя её лицо было мокро от слёз, села и стащила оба носка сразу.
-Чудо, а не девочка!- с гордостью сказала миссис Бэнкс и поцеловала её. — Ну, вот видите, Мэри Поппинс! Вот всё и хорошо! Я всегда знаю, как их утешить. Всё хорошо, всё хорошо!- повторяла миссис Бэнкс, словно напевая колыбельную. — И зубки скоро прорежутся.
-Да, мэм,- спокойно отвечала Мэри Поппинс.
И миссис Бэнкс, напоследок улыбнувшись Близнецам, вышла.
Едва дверь за ней закрылась, как Скворец разразился хохотом.
-Простите, что я не сдержался,- кричал он,- но, честное слово, это выше моих сил! Ну и сцена! Ну и сцена!
Джон не обратил на него внимания. Прижавшись лицом к решётке своей кроватки, он тихо, яростно сказал Барби:
-Я не буду таким, как все! Не буду, и всё! Пусть они,- он мотнул головой в сторону Мэри Поппинс и Скворца,- говорят что хотят! Я никогда не забуду, никогда!
-И я тоже,- ответила Барби. — Никогда.
-Клянусь своим хвостом!- завопил Скворец, хлопая себя крыльями по бокам и покатываясь со смеху. — Нет, вы только послушайте! Как будто это от них зависит! Да ведь через месяц, два, самое большее через три они даже забудут, как меня зовут, дурачки! Глупые беспёрые кукушата! Ха-ха-ха!
Раздался новый взрыв смеха, и Скворец, взмахнув пёстрыми крылышками, вылетел в окошко.
Прошло не так уж много времени с тех пор.
Зубки после немалых страданий наконец прорезались, как полагается всем зубам, и Близнецы отпраздновали свой первый день рождения.
И как раз на другой день после торжества Скворец, который улетал на курорт, вернулся в Дом Номер Семнадцать по Вишнёвому переулку.
-Привет, привет, привет! Вот и мы!- весело пропищал он, приземляясь на подоконник и подскакивая при каждом «привете». — Ну, как тут поживает наша девочка?- развязно осведомился он у Мэри Поппинс, наклонив голову набок и разглядывая её своими весёлыми, блестящими, озорными глазами.
-Без вас не скучала!- отрезала Мэри Поппинс, надменно вскинув голову.
Скворец рассмеялся.
-Всё та же Мэри П. !- сказал он. — Ты не изменилась! Ну, а как остальные? Я имею в виду кукушат,- пояснил он и покосился на кроватку Барби. — Ну, Барбарина,- начал он сладким, заискивающим тоном,- найдётся что-нибудь сегодня для старого знакомого?
-Гули-гули!- отвечала Барби, продолжая жевать своё печенье.
Скворец, вздрогнув от неожиданности, подскочил к ней поближе.
-Я говорю,- повторил он раздельно,- найдётся что-нибудь для старого приятеля, дорогая Барби?
-Ляп-тяп-тяп,- пролепетала Барби, глядя в потолок и доедая последнюю сладкую крошку.
Скворец уставился на неё.
-Ай-ай-ай!- сказал он наконец и, обернувшись, вопросительно посмотрел на Мэри Поппинс.
Они обменялись долгим взглядом.
Скворец перепорхнул на кровать Джона и уселся на перила решётки. Джон играл с большим пушистым игрушечным ягнёнком.
-Как меня зовут? Как меня зовут? Как меня зовут?- прокричал Скворец пронзительно и тревожно.
-Аф-тя-тя!- сказал Джон, открыв рот и засовывая туда ногу ягнёнка.
Слегка покачав головой, Скворец отвернулся.
-Значит, уже,- сказал он негромко Мэри Поппинс.
Она кивнула.
Скворец минутку уныло смотрел на Близнецов, потом пожал пёстрыми плечами.
-Ну конечно, я же знал, что так будет. Всегда говорил им. Но они не желали верить.
Он немного помолчал, глядя на кроватки. Потом энергично встряхнулся.
-Ну что ж, ну что ж. Мне пора. Труба нуждается в генеральной уборке, я уверен.
Он перелетел на подоконник и, на минуту задержавшись там, оглянулся.
-А странно будет без них всё-таки. Всегда любил с ними поболтать. Да, любил. Мне будет их не хватать.
Он проворно обмахнул крылом глаза.
-Расплакался?- съязвила Мэри Поппинс.
Скворец выпрямился.
-Расплакался? Ничего подобного! У меня просто… м-м-м… небольшой насморк. Подхватил в дороге. Вот и всё. Да, небольшая простуда. Ничего страшного.
Он перескочил на наружный подоконник и оправил клювом перья на груди.
-Приветик!- крикнул он задорно, взмахнул крыльями и исчез…
